Мы пританцовывали перед закрытой решеткой, заглядывая в привлекательные дворы.

Внезапно из двора вышла дама и мы тут же нырнули в открывшуюся калитку. И попали в лапы охранника. Этому мы приветливо объяснили, что 5 минут прогуляемся-посмотрим и немедленно тихо испаримся. Тут он узрел камеру у меня на шее.
- А фотографировать строго запрещено!
- Чего???
- Нельзя!
- Не людей, а дома, дворы...
- Нет, нельзя.
Спорить дольше. Мы клятвенно пообещали, что к камере не притронемся и отошли от будки на пару метров.

Начало XX века становится новым этапом развития городского пространства. Петербург превращается в более динамичную столицу, по улицам начинают перемещаться первые автомобили, а по тротуарам слоняются бездельники-наблюдатели, домохозяйки и купцы, для которых во Франции даже подходящее слово придумали - фланёр.

Фланёрствующий стиль перебирается и в архитектуру, модные европейские тенденции диктуют строительство удобных для прогулок улиц и пассажей, на первых этажах которых стали размещаться магазины, кафе, рестораны.

На рубеже веков архитектура вошла в новую эру, в эру так называемых крупных "Жилых Комплексов", которые образовывали целые дома-кварталы. Развивалась железная дорога, прокладывали новые маршруты, и народ более охотно сбегал из своей глубинки в поисках лучшей жизни, прихватив с собой мешок картошки, штаны с рубахой, да сельского кота. Так столица быстро наполнилась эмигрантами, продажными женщинами и творческим сбродом.

Толстовский дом - работа почитаемого в Петербурге мастера северного модерна - Фёдора Лидваля.
Это инвестиционный проект пятиюродного брата великого русского писателя Толстого (вот это дальность связей, за уши почти притащили), который в народе за звонкость фамилии хозяина получил гордое название - Толстовский Дом.

По задумке Лидваля в центре дома был не унылый двор-колодец, подбивающий на совершение суицида, а полноценный атриум для неспешных прогулок и дружеских посиделок.

Пошли смотреть?